Газета «Новое время»: Евгений Васильевич, как Вы оцениваете степень гармонизации нашего законодательства с российским? И устраивает ли Вас та работа, которая сейчас ведется в этом направлении? Спасибо.

Евгений Шевчук: Как-то пресс-служба частично комментировала эти вопросы. Действительно, с одной стороны, мы готовимся торжественно к празднованию 10-летия, причем некоторые уже, как в народе говорят, «рвут рубашку» за Россию. А при этом не проголосовали ни одного очевидного российского закона, который предлагался или Президентом, или Правительством в базе. Что у нас по факту происходит? Где есть экономические интересы одной структуры, там законодательство не меняется. Надо сказать народу открыто, публично и понятно: дважды пытались поменять налоговое законодательство, оно не меняется. Пытались поменять антимонопольное законодательство – не меняется. Дошло до того, что не принимаются даже законы по типу Российской Федерации о запрещении должностным лицам, в том числе депутатам, иметь счета за пределами ПМР. То есть по факту мы говорим одно, а делаем совсем другое. Поэтому народ задает справедливые вопросы: «Уважаемый Президент, ответьте нам следующее. Высшим проявлением власти является народ? Народ. Результат референдума проведенного есть? Есть. Извините, пожалуйста, при Игоре Николаевиче Смирнове было издано распоряжение или указ о гармонизации законодательства, была плановая работа, что-то там делалось, не делалось, а почему за последние 5 лет ничего не принимается?» И сложновато ответить на этот вопрос. Потому что у нас нет ни антимонопольного законодательства, ни законодательства о ценах и ценообразовании, ни современного законодательства в области налогообложения, внешнеэкономической деятельности, в области валютного контроля в том числе. Какие рычаги у центрального банка и какие здесь? Разные вещи. Мы хотим, с одной стороны, понятного курсообразования, а с другой стороны, не принимаем законы, которые позволяют иметь соответствующие инструменты оперативного реагирования. Смотрите, что происходит в России. При этом всем кризисе там закрываются банк за банком при нарушении тех или иных нормативов. У нас даже полномочия на проверки у центрального банка, будем говорить так, размыты. Поэтому здесь серьезный блок проблем, и надо начинать с органов власти. И такие предложения тоже были. Напомню, что Президентом или Правительством, уже не помню, но предлагалось, чтобы депутаты у нас были на постоянной основе, чтобы занимались непосредственно в сложное время для республики выработкой государственных решений. А как же тяжело: надо идти на мероприятия деньги зарабатывать, семью обеспечивать, надо идти на сессию, на комитет, по команде, не по команде там руку поднять. Это же сложно. Поэтому государство заинтересовано в том, чтобы в первую очередь в государственных органах власти были преобразования российского образца. Это не только российские. Это во всех странах. Назовите парламент – молдавский, украинский, российский – что, не на постоянной основе работает? На постоянной основе работает. Поэтому для того, чтобы продвинуться вглубь по другим законам, нужно начинать с себя.

Нужно изменить подходы к формированию органов государственной власти, реально заняться тем, чтобы законодательные акты, напрямую противоречащие базовым условиям евразийского экономического пространства, российского законодательного пространства, не рассматривались и не принимались. Не потому, что именно 100% текста должно быть принято, а потому, что просто-напросто научная школа, научная база все-таки в Российской Федерации больше, шире, нужно это признать, чем наша приднестровская. И нужно этот опыт перенимать в тех вопросах, в которых у нас есть сомнения, есть недоработки и есть просто-напросто серьезный кадровый дефицит, который мы не можем восполнить на протяжении многих лет.

Проблема эта существует. Обращаясь к гражданам, хочу попросить, чтобы они обратили внимание в работе со своими представителями в Верховном Совете на гармонизацию законодательства. Насколько мне известно, Правительство сейчас тоже будет предлагать проекты законов, связанных с прописанием этой работы. Надеюсь, хотя бы к 10-летию что-то будет принято в этом контексте для того, чтобы эта работа была системная, регулярная и эффективная. Руководствоваться законами, которых нет нигде в правовом пространстве, которые нигде не просчитаны, принимать их и потом – иметь те последствия, которые мы имеем, – это слишком дорогое удовольствие для всей станы.

ИА «Новости Приднестровья»: Председатель Верховного Совета теперь получил право подписывать законы. При подписании данного документа была озвучена одна из причин: «ситуацию нужно вернуть в конституционное поле», так как Президент не подписывает законодательные акты. Их назвали 11 штук. Почему эти законодательные акты не были подписаны?

И второй вопрос. На протяжении этих 9 месяцев мы наблюдаем информационные угрозы и заявления коммерческих СМИ. Почему нет жесткой реакции на это? Спасибо.

Евгений Шевчук: Во-первых, для того, чтобы давать окончательную оценку тем или иным событиям, нужно руководствоваться законодательством. Вернемся в историю. Президент Приднестровья, когда возглавил государство, имея свою программу, подходы и планы, которые были поддержаны тогда гражданами, безусловно, захотел их реализовать. Большая часть возможностей для реализации планов заключается в изменении законодательных актов. На это особо обращаю внимание всех, потому что вас вводят в заблуждение, когда пытаются навязать клише, что, допустим, за валютную ситуацию, экономическую политику отвечает только Правительство. Это в корне не так. Обратитесь к первоисточникам, энциклопедиям и посмотрите, что такое экономическая политика. И вам будет понятно, что экономическая политика базируется на действиях тех или иных органов власти в рамках своей компетенции. Поэтому основные элементы изменения экономической политики могут быть приняты или изменены только законами. Например, налоговые законы, законы об организации внешнеэкономической деятельности, о валютном контроле, о деятельности, будем говорить так, монополий и т.д. Поэтому Президент Приднестровья, видя, что есть серьезные диспропорции и проблемы, начал вносить целую группу законодательных актов в режиме законодательной необходимости, которая предусматривала необходимость по Конституции рассмотреть в неотложном порядке данные законодательные акты и принять по ним решения. Это не означает, что обязательно принять, но рассмотреть обязательно.

Мы столкнулись с уникальным таким вопросом. Не хотел этим будоражить людей, граждан. Об этом особо нигде не говорилось. Но ситуация заключалась в следующем: некоторые законы, внесенные в режиме законодательной необходимости, которые предписывают, условно говоря, рассмотреть в сроки, которые устанавливаются Президентом или по согласованию, вместо рассмотрения в эти сроки рассматривались полгода-год. При этом рассматривались другие законы, которые избирательно нравились или не нравились, подбирались самими депутатами. Создавалась ситуация, когда законодательные инициативы Президента просто не рассматриваются или рассматриваются с грубым нарушением сроков. Поэтому для того, чтобы была ясность, с учетом того, что эти тенденциозные, наносные посылы забрасывались в общество, был сформирован запрос в Конституционный суд по неконституционной практике деятельности Верховного Совета, который рассмотрел более 100 законопроектов Президента с нарушением сроков в прошлом созыве парламента.

Здесь есть юридические тонкости, не хочу на них останавливаться. Но по действующей тогда Конституции они не имели права рассматривать иные законы, кроме президентских, внесенных в режиме законодательной необходимости. И создали правовой прецедент, когда все остальные законы можно ставить под сомнение. Здесь, наверное, пробелы в культуре поведения, культуре взаимодействия и культуре оценок. В соответствии с Конституцией Президент попытался провести согласительные процедуры. Я даже пытался применить другую норму Конституции, издавал указ или распоряжение о том, чтобы создать Согласительные комиссии между Правительством и Верховным Советом с целью выработки единой позиции. Или отложить ее, чтобы не выносить этот скандал постоянно на сцену коммерческих или некоммерческих каналов, не будоражить общество, а вырабатывать государственные решения и подходить по-государственному. По-моему, 14 или 17  раз я создавал эти комиссии, и в значительной части этих комиссий Верховный Совет даже не делегировал туда своих представителей. Они считают, что не нужно участвовать ни в каких согласительных комиссиях, будем принимать сами.

Я говорил и говорю, что потенциально созданы такие риски, когда мы имеем конкретные возможности быть очевидцами строительства парламентской республики. Сегодня теоретически и по законодательству сами депутаты и парламентское большинство могут разработать инициативу, сами могут ее принять, вне зависимости от позиции Президента и Правительства, могут преодолеть президентское вето по любому закону, а потом еще его и подписать. Президент что-то там напишет, проголосуют, Президент выступит, а мы сделаем так. Поэтому здесь есть и институциональные проблемы, даже внутри системы организации власти. Этим нужно заниматься, потому что много сплетен и инсинуаций.

Проблема заключается в чем? Как парламентское большинство, за которое проголосовало в два раза меньше людей, может игнорировать волю Президента. За них проголосовало, грубо, примерно 80 тысяч граждан. За остальных кандидатов, которые не прошли в Парламент, – 100 тысяч. За Президента на прошлых выборах – 160 тысяч. Хотя бы этот элемент, на мой взгляд, должен заставлять парламентариев, вне зависимости, нравится им Президент или не нравится, участвовать в согласительных процедурах для того, чтобы вырабатывать государственное решение.

В отношении законов ситуация непростая: иски, есть определения судов и т.д. Есть еще направленная группа исков. Если мы будем свидетелями того, что у нас Верховный Совет превращается из Верховного Совета во второй следственный орган – Следственный комитет, то мы будем очевидцами того, что Верховный Совет пытается подменить другие органы власти, что неконституционно. И напомню, что никому не позволено давать оценки  преступности или непреступности тех или иных действий – ни депутатам, ни Президенту, никому. Есть суды, которые в окончательной своей стадии работы имеют право это делать.

Такая ситуация есть. Наверное, это какая-то проблема, связанная с проблемой роста сознания, ответственности и т.д. Здесь сидящие могут сказать: какова ответственность депутатов за ситуацию в республике, за принятые решения, в том числе по 2015 году, по бюджету, 30%? Что-то я не слышал, чтобы кто-то даже сказал, что мы голосовали за эти решения. Когда мы создаем орган, который имеет право принимать разные решения, но не несет никакой ответственности, при этом имеет неприкосновенность, то это серьезные риски. Последнее что?

Пресс-секретарь Президента: Второй вопрос касался провокаций коммерческих СМИ.

Евгений Шевчук: Провокации были, есть и будут. От культуры, от ума, от глубины познания, от глубины ответственности зависит и уровень, как говорят, глупости. Понимаете: что коммерческие СМИ, что часть депутатов, что часть других товарищей – они же на работе. Им платят за это деньги, есть определенная программа, дают команды, делают какие-то репортажи. И это не исключает, конечно, наличия собственного мнения. Но, мне кажется, в основном, это заказной характер. Поэтому нельзя настраивать против себя тех людей, которые работают, в том числе в коммерческих СМИ, может быть, они и думают по-другому. А я уверен, что некоторые и думают по-другому.

Опасность заключается в том, что когда у нас только один коммерческий канал, например телевизионный, и один государственный, это создает вот такие диспропорции. Было бы у нас три-четыре коммерческих канала, было бы немного по-другому. У нас маленькая республика, и желающих финансировать коммерческий канал, содержать его, к сожалению, нет. Поэтому вот такое положение дел есть. Когда для коммерческого СМИ прикрываются демократией, то эту демократию, на мой взгляд,  просто используют или злоупотребляют ей для того, чтобы достигать на первый взгляд неочевидных политических целей. И это происходит.

ИА «Вести ПМР»: Я хочу вернуться внутрь республики, к теме кризиса. В ноябре государству придется возвращать заем, взятый у Шерифа, который брали, чтобы выплатить задолженности бюджетникам. Что будет делать государство? Все мы знаем ситуацию с бюджетом, казной, ситуацией вокруг, как сейчас сложно Приднестровью. Что государство будет делать в том случае, если у него не будет этих трехсот миллионов? Чем будем отдавать долг?

 

Евгений Шевчук: Знаете, что хорошо в этой ситуации? Президент не брал в долг, брало Правительство. Поэтому Председатель Правительства, наверное, готовится к детальному ответу на этот вопрос. 

 

А если серьезно. Во-первых, позитивно то, что долги бюджетникам вернули. Второе, хочу отметить, что Президент обещал, что долги будут погашены, и они погашены. Третье – то, что погашение этих долгов фактически является актом подтверждения того, что бюджет 2015 года был принят с ошибками, не обеспечивающий финансирования заработной платы. И Правительство привлекло деньги для того, чтобы перекрыть ошибки бюджета 2015 года. Недопоступление налогов там, по-моему, 400 или 600 млн рублей. Поэтому, несмотря на то, что это «Шериф», неважно, если сделали люди что-то позитивное, конструктивное, нужно только это приветствовать, что-то построили, пусть даже для себя. Если есть плюс у государства, то это нужно одобрять. Я думаю, признавать плюсы и минусы – это объективно и справедливо. 

 

Что будет делать государство к ноябрю? Я хочу сказать, что у нас бюджетные ошибки продолжаются. На мой взгляд, бюджет 2016 года принят еще с большими ошибками, с некоторыми, я бы так сказал, нобелевскими новеллами. Поэтому бюджет 2016 года демонстрирует, что исполнение его по доходам практически плачевное. Поэтому выплатить напрямую с бюджета 300 миллионов, на мой взгляд, в ноябре невозможно с точки зрения поступления налогов. 

 

Как эта проблема будет решаться. Я знаю, что Правительство занимается изучением этого вопроса. Правительство изначально предлагало, чтобы возвращение этих средств было не в ноябре, а в конце года или хотя бы в начале следующего года. Но тот, кто субсидировал, владелец денег, настоял на своих условиях. Тоже понятно – какие-то свои планы. 

 

Я знаю, что ходят разговоры или слухи о том, что будут якобы требования, чтобы какую-то государственную собственность отдать за эти долги. Но пока я не видел никаких официальных документов, слухи комментировать не буду. Отмечу, что мы проводили государственную политику, заключающуюся в том, чтобы не приватизировать оставшееся государственное имущество. Мы довольно-таки значительную часть уже продали. Кстати, почти пятилетний период моего президентства еще отличается тем, что по инициативе Президента не было продано ни одно государственное предприятие. Более того, мы не имели источника такого дохода, как приватизация.

 

Ранее приватизация в разные годы была довольно значительным источником доходов: и 20 млн долларов, и, по-моему, даже 37 млн долларов было доходов в один год. Сейчас у нас такого источника нет. Хотя Закон о бюджете предписывает Правительству продать часть акций. Продавать в кризисе – это, конечно, невыгодно. Нужно продавать на каком-то подъеме. Это компетенция непосредственно Правительства, они это рассматривают и принимают. 

 

Таким образом, хочу отметить, что на сегодняшний день все же мы имеем погашенную задолженность, она была погашена при официальном курсе рубля, хотя уже были определенные элементы нестабильности. Были погашены в прошлом году и все выплаты нашим пенсионерам. То есть проблема 2015 года закрыта, и в этом я вижу соответствующий позитивный потенциал.

 

Телеканал «ТСВ»: Евгений Васильевич, с начала этого года Счетная палата проводила ряд проверок по деятельности так называемых фирм-посредников, которые начали действовать в Приднестровье за годы Вашего президентства. Речь шла о таких фирмах, которые работают при государственных предприятиях и ряде естественных монополий. Потом, как Вы уже отмечали сегодня, проверки этих предприятий провел Следственный комитет. Состава преступления там не нашлось, как мы все знаем. Но тем не менее была информация, и Счетная палата эту информацию подтверждала, о выводе средств, скажем так, государственных средств, в оффшоры. Вот хотя бы возьмем компанию «Энергокапитал», то есть эта компания, которая была создана как некая государственная, скажем так, функция, полезная для государства, некая функция для конвертации леев в доллары, как нам говорили и как Вы не раз отмечали. Уже известно, что эта компания в виде дивидендов, в виде прибыли вывела в оффшоры 20 миллионов долларов. В общем-то по закону, насколько я понимаю, ничего, никаких нарушений нет, просто бизнес и ничего личного или ничего государственного?

 

Евгений Шевчук: Спасибо. Во-первых, сам вопрос, на мой взгляд, построен в провокационном стиле, в котором есть некие утверждения, далекие от реальности. Есть утверждения, что это государственная фирма. Опять наносные штампы, которые пытаются «втюхать» в общество. Путем обмана, на мой взгляд.

 

Телеканал «ТСВ»: В чем обман?

 

Евгений Шевчук: Обман заключается в следующем, что «Энергокапитал» никогда не являлся государственной компанией. Первое. Я Вас не перебивал, у вас какая-то традиция там или… Вы что заканчивали? Наверное, какой-то спортивный факультет – борьбу или теннис? Только те спортсмены могут перебивать и идти вперед. Я Вас не перебивал и позвольте мне высказать свою позицию. Я понимаю, что у вас слышно только один голос, условно говоря. Всех остальных экспертов вы не приглашаете и более того, на государственный канал даже не ходите, я имею в виду тех, кого приглашают. 

 

Первое. Все это вранье. «Энергокапитал» никогда не был государственной компанией. Второе. Прибыль «Энергокапитала», как и любой другой коммерческой компании, никогда не является собственностью государства. Почитайте Гражданский кодекс. За 2014 год, по памяти, если у «Шерифа» было 254 миллионов прибыли, то на нее никто не претендовал. Они этой прибылью распоряжались свободно. При том, что «Энергокапитал» создавался для того, чтобы обеспечить и реализовать ряд функций. Он их реализовал и реализовывал. Какая государственная задача и какой государственный интерес? Государственный интерес заключался в том, чтобы обеспечить участие приднестровских экономических агентов на рынках Молдовы, чтобы мы получили большую долю сегмента, чтобы мы получили большую возможность продавать тот товар, который здесь могут производить. 

 

Первое. «Энергокапиталу» удалось это сделать. И доля расширена. Второе. Мы получили в 2015 году не меньше, а больше доходов. Потому утверждать и убеждать, что «Энергокапитал», условно говоря, зло, не соответствует фактам, потому что мы получили больше налогов. И мы получили большую долю участия «Энергокапитала» совместно с Молдавской ГРЭС в формировании нашей расходной части. Напомню, формирование расходной части – 31%. Значительные доли. 

 

Что касается порядка заключений этих контрактов. Если Вы были внимательны, я говорил, но напомню Вам, что эта дискуссия не возникла вчера-позавчера, а еще до перезаключения контракта на 2016 год. Заблаговременно на Совете безопасности обсуждались в открытую эти вопросы, все руководители органов там участвовали, всем им предложено было принять участие в том, чтобы «Энергокапитал», во-первых, заключил договор, чтобы были максимально высокие цены. И у всех такая возможность была. Более того, Правительство этим занималось. Оно и предлагало депутатам поучаствовать. К сожалению, они не приняли активное участие. Второе. Вот документ, который мы рассекретили, вот он здесь, напечатанный. Неопубликованный, опубликуем сейчас. Вот документ, который говорит о том, что было бы сейчас, если бы у нас не было бы валюты от «Энергокапитала», не было бы этих возможностей. Плюс – если бы еще не было европейского рынка. Это уже к возврату к теме прошлого года. Расчеты наших специалистов, не только наших, говорили о том, что если бы этого валютного «ручейка» не было, плюс если бы еще Европа закрылась, то у нас негативные факторы были бы еще более существенные. Курс валюты мог бы достигать 69 рублей за доллар, а цены выросли в 10-12 раз. Более того, некоторые цифры были подтверждены немецкими экспертами, которые сказали, что если еще Европа закроется с 1 января, то мы еще потеряем 10 тысяч рабочих мест. 

 

Помним о том, что до 2012 года существовала следующая система: когда только на конвертации валюты молдавских леев за поставку электроэнергии Приднестровье теряло в разные периоды от 10 до 15%. Посчитайте, по финансовым результатам, по обороту выйдете примерно на такие же самые или похожие цифры. Это первое. Второе. Сегодня в этой ситуации можно рассуждать – плохо, хорошо. Критиканством заниматься у нас даже модно, а никто ничего взамен организовать, сделать, даже по предложению Правительства, не мог. Если будут конструктивные предложения, направленные на то, чтобы повысить эффективность тех или иных предприятий и получить больше доходов, с удовольствием, я уверен, Правительство эти предложения выслушает и пойдет по соответствующему пути. 

 

Напомню, если «Энергокапитал» в 10 раз получал валюты больше, работал и прибыль выводил, возможно, в оффшоры, то и «Тиротекс» работал с оффшорами, и сумма, по-моему, там гораздо больше, поэтому утверждать, что они там действовали незаконно или законно могут соответствующие компетентные органы. 

 

Если мы, понимающие люди, думаем о сохранении рынков сбыта, то мы должны заботиться об этих предприятиях, о рынке и не создавать предпосылки для того, чтобы мы эти рынки потеряли. А ненужным враньем мы создаем предпосылки для дестабилизации работы в перспективе на этих рынках, и мы эти рынки теряем. К сожалению, мы такие возможности, что тоже не исключено, в состоянии потерять. И кто бы там что ни говорил, если мы потеряем 30% рынка, потеряем 50% рынка, это пропорционально скажется на уровне жизни всех граждан. И об этом, и об этих всех деталях знают, в принципе, все члены Совета безопасности, все экономические расчеты есть. 

 

Итак, по «Энергокапиталу» – они начали давать прирост валюты и денег, а не минус. По «НЭКу» – давал налоги прирост, а не минус. По «Биохиму», еще кстати, интересная такая ситуация. У нас по «Биохиму», как я понимаю, ряд депутатов Верховного Совета со Счетной палаты проявили активность, предоставили справку с таможенных органов Республики Молдова о том, что, условно говоря, «корова не наша» там. Подняли шум в коммерческих СМИ и не только. Более того, обратились в следственные органы дела возбуждать, в суды уже пишут и т.д. некие «праведные» депутаты Верховного Совета, которые продавали имущество фирме «Шериф» в центре города или принимали участие в этой продаже за рубль. Есть же у нас такие тоже «честные»? Эта справка, которая была направлена Счетной палате. Меня органы государственные власти Молдовы официально попросили подтвердить достоверность этой справки и получили официальный ответ, что такой справки не существует в природе. В результате – ситуация вокруг «Биохима» дестабилизирована, подняли на уши этих работников, таможню, Следственный комитет. Завод стоит, 200 человек без работы. А по-моему, 600 тыс. долларов только валютных ресурсов этот завод приносил в республику. Вот что означает необдуманное, а порой и агрессивное отношение к любой информации. Потому что любая информация, пусть она даже приходит из авторитетных органов, должна быть перепроверена, и действия органов власти должны быть, на мой взгляд, выверенными. Если у вас есть варианты решить эту проблему каким-то другим способом, конструктивно, пожалуйста, двери Правительства всегда открыты, приходите, решайте.

 

Телеканал «ТСВ»: Евгений Васильевич, все-таки хотелось бы, чтобы Вы тоже об этом сказали. Как именно «Энергокапитал» зарабатывал 20 млн долларов в прошлом году. Что эта компания делает?

 

Евгений Шевчук: Да вы сами об этом уже рассказали. Уже, по-моему, у нас в самом маленьком селе об этом все знают. Вы рассказываете об этом неоднократно.

 

Телеканал «ТСВ»: Что она производит?

 

Евгений Шевчук: Насколько мне известно, это предприятие занимается реализацией электроэнергии в Республику Молдова. Кроме того, что занимается реализацией, оно занимается тем, что является основным поставщиком валюты в Приднестровье, 50% которой покупает фактически «Агропромбанк». Вот что он делает. Поэтому «Агропромбанк» покупает 50% той валюты, которую привозит в республику «Энергокапитал». Поэтому я думаю, что «Агропромбанку» нужно «магарыч» им поставить в какой-то части.

 

Телеканал «ТСВ»: О том, что «Энергокапитал» продает электроэнергию, которая вырабатывается на российском газе, стоит напомнить.

 

Евгений Шевчук: Так же, как «Тиротекс» производит постельное белье за цену российского газа в 10 раз меньше, чем «Энергокапитал», и потом раздают эти подарки гражданам, в том числе.

 

Телеканал «ТСВ»: Он не вырабатывает электроэнергию.

 

Евгений Шевчук: Он продает электроэнергию. Разницы между тем, кто продает или вырабатывает, – нет. Вы же говорите о цене на газ.

 

По регулированию доходов всех оффшоров и прибыли предприятий дважды вносились инициативы – как это сделать законно. Вносился проект закона об оффшорном сборе, чтобы уменьшить долю прибыли, и вносилось предложение по изменению законодательства, чтобы ввести вообще налог на прибыль и установить налогом на прибыль соответствующее налогообложение. Законодатели это не приняли. И пусть они отвечают за то, что они делают, а не переводят стрелки на «левых» и вводят журналистов в заблуждение. Законодательные возможности с 2014 года принять закон о налоге на прибыль и облагать прибыль, как положено, были. И кстати, еще до 1 октября не исключены эти возможности. Поэтому, когда мы не принимаем законы, при которых прибыль облагается, оффшорные операции облагаются, и потом пытаемся кого-то сделать дураком – это уже смешно.

 

Газета «Новое время»: Мой вопрос будет немножко обширней, может, в даже в какой-то степени философским. Если посмотреть со стороны, что за формация у нас в Приднестровье, то возникает масса вопросов, и очень больших вопросов. Вы сами в одном из своих интервью и выступлений говорили, что Приднестровье одной ногой осталось в социализме по уровню социальных гарантий и требований со стороны населения, а с другой стороны мы в капитализме, потому что кругом рынок, кругом определенные требования. И вот в самом начале своего выступления на пресс-конференции Вы говорили о том, что государство вынуждено поддерживать предприятия, в том числе и коммерческие предприятия, то есть, частные. Если взять тот же самый, допустим, «Тиротекс». Возникает вопрос, вот у меня лично такой вопрос возникает: государство помогает коммерческим структурам, дает более дешевые по цене энергоносители. Коммерческие структуры получают от этой работы прибыль, и эта прибыль идет в карман коммерческим структурам, к примеру, «Тиротексу», я так понимаю. Кроме того, что люди работают, никакой выгоды для государства нет. То есть, по большому счету, это какая-то непонятная такая субстанция полукапиталистическая, полусоциалистическая, и вообще непонятно, как это назвать. Как Вы расцениваете эту ситуацию, ведь дальше может продолжаться та же самая история. Что нам с этого? Почему нет никаких обременений? Ведь когда что-то продается или даются какие-то льготы, даются обременения в пользу государства и предполагаются ли они в будущем? Спасибо.

 

Евгений Шевчук: Действительно сложный вопрос, он производный от экономической ситуации. Напомню, что с 2003 года реализовывалась программа обширной приватизации, которая изначально предполагала, что бремя, условно говоря, содержания предприятий и модернизации будет переключено на новых собственников, на новых владельцев. Это была основная цель. Поэтому с каждым предприятием заключались соответствующие соглашения о взаимных обязательствах, по которым нужно было инвестировать, и так далее. С экономической точки зрения всем понятно было, что после приватизации, после выполнения индивидуальных условий все предприятия должны были бы перейти, как мы говорим, на рыночные отношения, на рыночные рельсы. То есть покупать энергоносители по рыночной цене. Здесь мы видим, что прошло уже 13 лет с начала приватизации. Мы сегодня дотируем практически все наши частные предприятия. За редким исключением практически все наши частные предприятия дотированы низкой ценой на газ. Кстати, по «Тиротекс-Энерго», они тоже ведь свет производят. «Тиротекс-Энерго» в 2010 году получал газ по 72 доллара, Молдавская ГРЭС получала – по 112 долларов. Почему-то тогда о прибыли никто не беспокоился, куда выводит «Тиротекс-Энерго». В 2011 году газ для Молдавской ГРЭС – 119, для «Тиротекс-Энерго» – 72 доллара. На этом графике показательно, когда идет контрактная цена, начинает расти внутренняя цена, а также цена, в частности, для энергопоставщиков. Но вместе с тем энергоносители предопределяют серьезную долю структуры себестоимости. И есть разные предприятия, находящиеся в разных условиях. Действительно, некоторые предприятия находятся в сложных условиях внешнего соперничества в сфере экономики. Например, конкуренция с китайскими производителями, у которых другие инвестиции, другой уровень зарплаты, другие условия. И мы действительно на уровне государства обязаны, на мой взгляд, поддержать на какой-то короткий период времени предприятие для того, чтобы сохранить определенное количество рабочих мест. Поэтому это не означает, что они все получают прибыль. Какие-то и получают прибыль, пусть незначительную, но получают. По нашим оценкам, доля государственной поддержки коммерческих предприятий в сумме долгов за газ – примерно 2 миллиарда 700 уже. Это довольно значительная сумма. Хотим мы или не хотим, но всем органам государственной власти надо думать о перспективах – что же дальше делать. И дальше только оставаться на старом налоговом законодательстве, на старой тарифной политике просто-напросто невозможно. И мы видели практику, как это все делалось, представлялось. На сегодняшний день у Правительства только два инструмента поддержки предприятия: это частично снижение налогов в рамках закона и снижение определенного тарифа для поддержки предприятий.

 

Поэтому да, если энергетика перейдет, а к этому все равно надо быть готовым, на рыночные основы, то большая часть предприятий фактически будет неконкурентна. Поэтому, пользуясь случаем, призываю еще раз наши предприятия готовиться к этому периоду, когда будут рыночные цены, – а они рано или поздно будут. Смотрите, транспортные коридоры строятся вокруг, я имею в виду для доставки газа в Европу, минуя Украину. Тут есть политические факторы. Напомню, что у нас даже было одно событие, по-моему, в 2008-2009 годах, когда зимой транзит через Украину был ограничен, и Приднестровье столкнулось с отсутствием газа, вынуждено было остановить промышленные предприятия и минимально поддерживать только социальную инфраструктуру. Это такой был «хороший» звонок о необходимости принятия других мер. 

 

Что касается ныне действующих предприятий. Да, действительно, с экономической точки зрения и государственного подхода необходимо предоставлять льготы и прописывать это в качестве взаимных обязательств. Но это надо делать на основании закона. А закона у нас такого на сегодняшний день нет. Более того, долги, которые формируются этими предприятиями, не имеют четкую привязку к предприятию. Они имеют четкую привязку к государству. Поэтому действительно нужно прорабатывать законодательные возможные механизмы следующего характера: когда предоставляется с одной стороны поддержка, с другой стороны прописываются обязательства. Сейчас Правительство фрагментарно это делает только в рамках одного-двух лет, что позволяет закон, пытается сдержать численность работников предприятия, но это надо делать более системно. Одна из проблем серьезного диалога в переговорах с Европейским Союзом в том, что условия, которые предлагались Приднестровью, – это то, что Приднестровье должно в максимально сжатые сроки перейти на рыночные, в том числе и энергетические, тарифы для восстановления условий справедливой конкуренции. И здесь мы видим, что есть серьезная проблема. Пожалуйста, еще вопрос.

 

Первый Приднестровский телеканал: Евгений Васильевич, с Вашего разрешения вернусь к теме внешней политики. Такая ситуация складывается: Приднестровье заявило о необходимости проведения внеочередного раунда в формате «5+2» – в ответ тишина. Пригласили политического представителя Молдовы на переговоры – в ответ тишина. Рабочие группы тоже не встречаются, не работают. Так если это все не работает, может, есть смысл заявить о том, что нам не нужны переговоры и мы из них выходим. Может, это как-то отрезвит наших оппонентов и других участников переговорного процесса. Это первый вопрос. И второй. Хотелось бы узнать Ваше мнение по заявлению бывшего министра иностранных дел Приднестровья, который на прошлой неделе заявил о том, что Приднестровью и Молдове следует объединиться. Хотелось бы узнать, что Вы думаете по этому поводу как гражданин, ну и как Президент.

 

Евгений Шевчук: Во-первых, хочу сказать, что, на мой взгляд, в дипломатии язык ультиматумов не эффективен и не должен применяться, поэтому угрожать там кому-то и чем-то – это как бы сигналы из прошлого. Да, мы настроены на переговоры, да, мы настроены на поиск компромиссов в социально-экономической области. Но надо понимать, что у нас есть серьезные противоречия в политической сфере, поэтому мы всегда политическую корзину, условно говоря, откладывали на потом для того, чтобы хотя бы решить основополагающие базовые элементы социально-экономического сотрудничества и взаимодействия. Действительно, ситуация непростая, мы все дипломатические сигналы, которые возможно, предприняли для того, чтобы сигнализировать нашим партнерам и в Кишинёве, и всему формату «5+2», что те или иные негативные действия дестабилизируют переговорную площадку. И напомню, что были заявления Министерства иностранных дел, были заявления на формате «5+2». Т.е. дипломатическими инструментами было все это сделано. Но дипломатических инструментов явно не хватает, необходима политическая воля и наших партнеров. Возможно, есть слабая надежда, что изберут Президента Молдавии и повысится стабильность в самой Молдавии. Может быть, после этого будет какой-то импульс. С другой стороны, возможно, наши политические партнеры в Кишиневе действительно ждут завершения.